Над восточной дорогой поднимается и клубится пыль. Обычно чистый и прозрачный горизонт теперь мутен и сер. Смотреть в щель неудобно и как-то почти нечестно, но лучшего места не найти. Начало этого оврага совершенно не просматривается с дороги. Клубы пыли становятся темнее, кажутся уже различимыми крошечные фигурки оседланных ящериц. Холмы, окружающие дорогу, очень крутые, но выглядят спокойными и мирными. Пока.

Отец, почему мне нельзя идти с вами? Я сумею помочь вам, я уже достаточно умею...
Ничуть не сомневаюсь в тебе.
Но почему тогда я остаюсь? Разве есть что-нибудь важнее сражения за родину, за родной дом?

Камешки катятся вниз по склону. Слишком сильно нажал на тонкую каменную стенку. Надо быть осторожнее. Осёдланные ящерицы теперь совсем близко. Солнечные отсветы играют на доспехах и клинках всадников. Постепенно и осторожно голова колонны начинает замедляться. Видно, почуяли что-то. Нежная зелень травы на холмах и чистый воздух, ещё не замутненный поднявшейся пылью, вдруг показались им слишком мирными и безмятежными. Когда колонна остановилась, и всадники сгрудились очень близко друг к другу, от изломанного склона ближайшего холма бесшумно отделились три большие каменные глыбы, неожиданно упавшие на воинов с трех сторон. Началась паника. Взлетевшая пыль окутала всю видимую часть дороги. Сколько мужества понадобится нападающим... Если бы я мог быть там, сражаться за свой дом, оставшийся за спиной...

Дом – это просто много кирпичей, положенных друг на друга. Ты их хочешь защищать?
Нет, нет, конечно, я другое имел в виду...
Скажи, что для тебя важнее: чтобы дом остался стоять, или чтобы живущие в нем люди были счастливы и спокойны?
Мне важнее люди...
Ты можешь сейчас пойти и драться, и многие из них пожалеют, что захватчиками пришли на нашу землю. Но я прошу тебя остаться. Ты нужен здесь. Нужен, чтобы наш дом устоял, чтобы люди помнили, кто они и каков их долг, чтобы имели мужество жить и ждать, и готовиться дать отпор.
Но...
Скажи мне, что сложнее: взять и отшвырнуть громадную скалу, или часами напролёт крутить вокруг комнаты несколько маленьких камешков? ... Я знаю, ты пойдешь смотреть на битву. Но прошу тебя, вернись. Иначе мы проиграем.
Хорошо.

Но мне потребуется мужество другого рода. Мужество смотреть и знать, что происходит, и ждать. И потом, ещё долго, – ждать и терпеть, не давая сломаться себе, и не позволяя ломаться тем, кто считает всё потерянным. И верить, несмотря на то, что я знаю, как и чем закончится сегодняшняя битва. И благодарности не будет, а будет лишь сознание вины и невыполненности части долга. Клубы пыли на востоке стали совсем чёрными. Подходят подкрепления. Многие десятки воинов на ящерицах. А наших так мало. Ещё издалека всадники выпускают несколько огненных шаров. Я обещал не отцу, я обещал себе уйти. От прикосновения моей руки вниз по склону оврага скатываются камешки.

Кусочки угля на солнце переливаются как драгоценные камни. Комендант тюрьмы уже ощутил прикосновение одного из них на своем затылке. Сейчас они порхают над моей ладонью. Теперь я могу играть ими сутками, не чувствуя усталости. Солнце ярко освещает мои камешки, и уже давно не нужно благодарности. Главное – самому решать, когда сдвинуть камешки.